MAX BAKER ♦ МАКС БЕЙКЕР [РУС]
09.11.1961 [36 Y.O.]
prototype: Mark Wahlberg

Полное имя персонажа: Макс Бейкер.

Дата рождения и возраст: 09.11.1961 года., 36 лет.

Место рождения: штат Алабама, на шоссе № 17, на середине расстояния между г. Стансел и г. Реформ.

Место проживания: штат Аляска, г. Хили.

Занятость: Пожарный, департамент охраны дикой природы, северный отряд.

---

О своем детстве многое я помню сам, а кое-что знаю только со слов матери.  Мать моя сбежала из дома в 15 лет с заезжим певцом кантри, который колесил по всей стране в старом фургончике. Знаете как это бывает, наплел три короба правды глупой девчонке с фермы, очаровал песенками под гитару и дешевыми безделушками. Она говорила мне, что с радостью бросила ненавистную ферму и укатила с моим папашей, лишь бы не нянчиться с поросятами. Этот фургончик и стал моим домом с самого рождения.
В 16 мать уже была мной брюхата и родила прямо у обочины дороги в кукурузном поле. Отец принял роды, завернул меня в одеялко, на этом его отцовские обязанности и закончились.  Родители катались по южной и средней части штатов, пели кантри-песенки, зарабатывая на пропитание и бензин. Даже я тряс своей погремушкой, развлекая пьяную толпу фермеров и работяг.
В 1965 году, как это модно было говорить,  родители сменили целевую аудиторию и развлекали своими песнями патлатых хиппи. Мы прибились к коммуне хиппи и на некоторое время осели на окраине  Сан-Франциско.
Помню, что это был огромный лагерь состоящий из палаток, трейлеров, нескольких четырехэтажных  домов, давно покинутых прежними жильцами. Я был длинноволосым босым пацаном, который вместе с иными детьми находился на попечении и воспитании всей коммуны. С этого момента я перестал помнить отца.  Мне было четыре, и мать врала мне, что папа ненадолго уехал, а я верил и не особо печалился.
Вудсток, фестиваль 1969 года. Я помню его довольно хорошо, потому что мне было уже 8 лет.
Толпы народа, громкая музыка и пьяная полуголая мать танцует на крыше трейлера. Там у меня и появился новый папаша по имени Стив. Он торговал травкой, пел песни о свободе и вместе с матерью ходил на манифестации против войны. Я не помню где мы жили в этот момент, кажется в где-то в Пенсильвании. Помню только, как била меня мать, когда я подбирал косяки, брошенные Стивом, и пытался курить травку, как это делали взрослые.
Когда все дети ходили в школу, я кое-как читал по слогам заголовки газет и надписи на пачках сигарет, зато умел отличать хорошую чистую травку от смеси соломы и конопли. Стив заставлял меня торговать “на точке” пакетиками с травой, потом это был уже белый порошок в бумажных конвертиках.
Я знал, что мать колет себе героин, но не понимал, что она стала наркоманкой, и что Стив специально дает ей эту дрянь.  Я таскал с  собой в рюкзаке по 10-12 доз для покупателей и здоровенный нож, которым намеревался прирезать Стива. Я ненавидел его и боялся, боялся и ненавидел, желал ему скорой мучительной смерти и хотел убить его сам.  Но не успел. 
Мне было где-то 11 или 12 лет когда мать умерла от передозировки героина, а Стива арестовали за торговлю наркотиками. Вместе с пятнадцатью членами коммуны и Стивом я тоже был под следствием, после суда меня отправили в детский исправительный лагерь для "трудных" подростков, где я провел больше года и где впервые сел за школьную парту. Учеба давалась с трудом, я не понимал зачем мне вся эта математика, если я и так мог сосчитать сколько долларов дал мне покупатель дури. Словом, не знаю, что они собирались "исправлять" таким способом, но я сделался еще более замкнутым, угрюмым и злобным зверенышем. 
Прямо из исправительного лагеря  меня перевели  в приют для детей-сирот при  католическом соборе Святого Таинства в Детройте.
В ту пору мне было почти 14 лет и на фоне большинства детей в приюте я выглядел дылдой и  уголовником. Я часто бил своих собратьев по несчастью, за что пастор назначал мне наказание в виде ночных бдений у иконы Девы Марии, а иногда попросту лупил меня. Скажу вам, что католический приют мало отличался от исправительного лагеря.  Правда, у меня хватило ума  не сбежать оттуда и пробыть там почти 5 лет и даже освоить профессию столяра.
В 18 лет я покинул стены приюта и не без бюрократической волокиты, побуждаемой моим прошлым, завербовался в армию США. 
Шел 1979 год, Вьетнамская война уже завершилась, потому я отслужил по контракту  на территории страны на базе ВМС в Сан-Диего 4 года. Наш взвод занимался пожаротушением и обеспечением пожарной безопасности на кораблях и территории базы, так что с автоматом я не бегал и морпехом не стал, хотя не однократно просил о переводе в боевой взвод. Именно там, в госпитале Сан-Диего, где  валялся с аппендицитом, я познакомился с медицинской сестрой Джулией, а еще через полтора года сделал ей предложение.
Сын родился спустя год и был здоровым крепким пацаном. Мы назвали его Майклом. Я любил его и старался дать то, что не смогла дать мне моя мама  - дом, заботу и любовь, но было тяжело. Если быть честным - я с трудом сидел на одном месте, меня постоянно тянуло в путь как детстве, и потому мы постоянно переезжали, я перебивался только случайными заработками, ненадолго оседая в каком-нибудь городе.
Джулия и Майкл погибли в аварии в 1989 году. Сыну было всего 4 года, а моей Джулии 26, когда я убил их. Почему я не погиб вместе с ними я не знаю, все произошло слишком быстро и кое-чего я просто не помню. Врачи говорят это посттравматическая амнезия и говорят, что память наверное вернется. Но если честно я не хочу этого. Я не хочу помнить тот момент и то, как врезался в грузовик. Я тешу себя мыслью, что они умерли быстро.
Я уехал на край света, туда где почти нет дорог и кругом одни леса. Аляска. Боро Денали, сотни километров пустынной местности и тишина. Профессия пожарного, полученная в ходе службы в армии, обеспечила мне рабочее место в  департаменте охраны дикой природы и неплохую зарплату. Я завел пса по имени Сэм, домик в Хили и “Додж”. Уже 9 лет я один и 9 лет мне удается сидеть на месте, но дорога постоянно тянет меня, потому  иногда я сажусь в машину вместе с Сэмом и еду в Анкоридж или Фербенкс, чтобы хорошенько выпить.

Пример игрового поста:

игровой пост

-Майло, синюю обойму. Синюю. – не отрываясь от прицела произнес старик негромко.
Он лежал на старом матрасе на крыше 24-ти этажного дома, удобно устроив сошки  винтовки McMillan CS5 на краю парапета и смотрел на то, как группа людей на причале деловито возится с его старой боевой подругой, потрепанной временем, штормами и ржавчиной  «Фелицией  Мари».
Раздалось шумное собачье сопение, клацание когтей по бетону  и в ладонь старика лег сменный магазин на 20 патронов 7,62 мм, обмотанный синей изолентой. Присоединив магазин, он обтер собачьи слюни об полу куртки  и вновь прильнул к прицелу. Палец неторопливо лег на предохранитель.
-Здесь 480 метров, Майло. – шевельнулись губы старика. – Как думаешь, попаду?
Пес напрягся, услышав свое имя, потом приглушено гавкнул, издав свое обычное «бррффф», которое в их диалоге означало решительно все – «да», «нет», «не знаю», «люблю тебя», «дай жрать», «еда-еда-еда», «внимание!» и так далее. Сейчас Майло  недвижимо лежал справа от хозяина, ожидая его команды. Его чуткие уши ловили все звуки, включая дыхание старика, шорох мышей, вопли чаек и ворон  в небе и дальние звуки города.
Взяв в перекрестье нитей оптического прицела силуэт на носу яхты, старик некоторое время вел цель, потом вздохнув закрыл крышку объектива на прицеле. Укоризненно  взглянув на пса, он сказал.
- Ну раз ты не уверен, то не будем тратить патроны.
Он положил  ладонь на покатый собачий лоб и почесал ухо пса, тот предано лизнул запястье человека и снова приглушено гавкнул.
-Думаешь, это хорошие люди? Раз они так поступают со старушкой  «Фелицией»?  Да и теперь нет хороших людей, Майло. Хорошие исчезли бездну лет назад, вернулись лишь пораженные скверной разрушения.
Постанывая, старик поднялся на ноги, скатал матрас и закрыл его листом жести. Повесив снайперскую винтовку на левое плечо, он подхватил рюкзак и направился к выходу с крыши.
Он давно отвык от человеческого общества, коротая свои долгие дни и бессонные ночи в обществе собаки, кошек, коз и кур, ухаживая за всходами и собирая урожай на своем маленьком огороде на крыше 24-ти этажного дома на набережной Ист-Ривер.
Когда люди внезапно стали появляться на улицах Нью-Йорка, они занялись тем, что у них получается лучше всего – уничтожали друг друга. Постепенно город ожил, наполнился дымом костров, криками людей и  выстрелами, но старику уже не хотелось ни с кем разговаривать, кроме Майло.
Снедаемый любопытством, старик вернулся на крышу ближе к вечеру, в компании пса, винтовки и заветной бутылки виски. Некоторое время он молчал, рассматривая в бинокль такелаж, который обитатели лагеря  на набережной устанавливали на яхте.
-Ну, даже не  знаю, вытянет ли такой парус «Фелицию». По- моему, слишком уж он хлипкий. Как думаешь, Майло? – старик приложился к горлышку бутылки и сделал хороший глоток. Пес привычно буркнул что-то свое в ответ.
-А вот это мне не нравится. – нахмурившись, старик пожевал губами и впился взглядом в окуляры бинокля. Внизу на набережной у костра послышались вопли и мат, кто-то атаковал лагерь. – Глупцы. Странно, что их не срисовали раньше.
Более ничего не говоря, он  быстро занял стрелковую позицию, установил сошки и лег, вжимая приклад в плечо. Пальцы уверенно откинули защитные крышечки на оптике, щелкнул предохранитель.
Тридцать лет стрелковой практики ощущались в каждом его движении, без суеты и сомнений он выбирал мишень, вел ее несколько секунд и бил на опережение. Выдох, щелчок выстрела, латунный цилиндрик  гильзы вылетал из затвора и катился к лапам Майло.
-Обойму, синюю, Майло ! Живее! Синюю! – не глядя он требовательно протянул руку направо и пес, сорвавшись с места, мчался к рюкзаку.
Со щенячьего возраста  был обучен различать три типа магазинов – синие к снайперке, красные к М-16, и зеленые к «Вальтеру» Иногда старику казалось, что пес разумнее некоторых людей и пройдет еще немного времени и вместо привычного собачьего «бррффф» он услышит в ответ слова.
Оставляя трупы  и утаскивая раненых, рейдеры отступили от лагеря. Семерка новоявленных хозяев его «Фелиции» успешно отбилась малой кровью.

Связь с игроком: ЛС